Блаженны мертвые - Страница 95

Р-Н. ХЕДЕН, 22.00

Флора стояла и смотрела на груду почерневших, искореженных тел.

В тот вечер в бабушкином саду она надеялась, нет, точно знала — что-то произойдет. Что-то такое, что навсегда изменит эту страну. Вот произошло — и что же?

Ничего.

Страх породил страх, ненависть породила ненависть, и все, что осталось, — это груда обугленных костей. Так всегда и бывает.

Между тел что-то зашевелилось.

Сначала ей показалось, что это пальцы, которые каким-то чудом уцелели и теперь пытаются выбраться наружу. Потом она поняла, что это гусеницы. Белые гусеницы, вылезающие из человеческих тел. Флора по-прежнему прикрывала нос отворотом пиджака, но вонь была такой невыносимой, что ей все же пришлось отойти на пару метров.

Она насчитала всего семь гусениц, хотя изначально тел было пятнадцать.

Остальных она забрала.

Флора знала, что гусеницы были людьми — вернее, их человеческой сущностью, явившейся в доступном для ее восприятия обличий, — точно так же, как девочка-близнец была никакой не девочкой — да и вряд ли вообще поддавалась разумению. Все это Флора поняла за то короткое мгновение, пока они смотрели друг другу в глаза.

Та Флора в новехоньких кроссовках представляла собой какую-то неведомую силу, принявшую знакомый Флоре образ. Единственной константой были и оставались крючки, функция которых заключалась в том, чтобы ловить, собирать души. Но и крючки были лишь бутафорией, плодом человеческого воображения.

Гусеницы выбрались наконец на поверхность и закружили на одном месте — теперь, когда их земной оболочки не стало, им было некуда податься.

Погибли, — подумала Флора, — они погибли.

Она ничего не могла поделать. Они побоялись уйти, и теперь они погибали. Пока Флора смотрела на них, они постепенно увеличивались, набухали, окрашиваясь сначала в розовый, а затем в красный цвет.

Флора услышала едва различимый крик — это гусеницы-души осознали то, что она уже знала, — их неумолимо тянуло куда-то прочь. В пустоту.

Гусеницы все пухли, тонкая кожица растягивалась, крики становились все громче, и голова Флоры раскалывалась от боли. Она знала, что в действительности ничего этого нет, что на самом деле все совсем по-другому. Перед ее глазами разворачивалась лишь видимая сторона невидимой драмы, древней, как сама жизнь.

Одна за другой гусеницы полопались с чуть слышным треском, густая прозрачная жидкость потекла на горячие угли, зашипела, испаряясь, — и крики смолкли.

Пропали.

Флора попятилась от кострища, села на лавку в нескольких метрах и попыталась собраться с мыслями. Слишком многое она поняла, слишком многое теперь знала. За одну секунду ей открылось то, что человеку знать не положено, — и как теперь с этим жить?..

Но почему? Как все это случилось?

Она и это знала. Она знала все, хотя выразить словами это было невозможно. Крохотный сдвиг в общем мироустройстве — и в одном отдельно взятом городе нашей маленькой планеты люди восстали из мертвых. Полет бабочки, прерванный ураганом. Пустяк в масштабах Вселенной, и не такое бывает. Неприметная сноска в Книге Богов.

Флора вдруг выпрямилась на скамейке, вспомнив слова Эльви у ворот... Неужели все это было сегодня? Прогулка с Майей и все остальное... да, это было сегодня.

Она вытащила мобильный, набрала номер Эльви. Как ни странно, к телефону подошла не одна из ее старушенций и не тот мерзкий тип, а сама Эльви. Голос у нее был усталый.

— Бабуль, это я. Как дела?

— Неважно. Ничего хорошего.

Флора различала сердитые голоса на том конце трубки, кто-то явно ссорился. По-видимому, сегодняшние происшествия внесли раскол в группу единомышленников.

— Бабуль, слушай, помнишь, что ты мне сегодня сказала?

Эльви тяжело вздохнула.

— Нет, не помню.

— Ну, та женщина в телевизоре...

— Ах, вот ты о чем. Да-да, это...

— Погоди. Она же тебе сказала: они должны прийти ко мне, так?

— Мы делаем все, что можем, — ответила Эльви, — но...

— Бабушка, она имела в виду не живых, а мертвых!

Флора рассказала ей обо всем, что приключилось в саду. О подростках, костре, девочке-близнеце, гусеницах. Пока она говорила, она почувствовала приближение каких-то людей. Настроены они были не дружелюбнее тех парней — Флора явно ощущала злобу и ненависть, исходящие от них. Может, это парни привели с собой подмогу, а может, еще кому-то пришла в голову похожая мысль.

— Слушай, ты же сама все видела. Ты должна срочно сюда приехать. Как можно быстрее. Иначе... они погибнут.

В трубке стало тихо, а потом Эльви произнесла совсем другим голосом:

— Я еду!

Положив трубку, Флора сообразила, что они не договорились о месте встречи, но ничего — их чутье срабатывало не хуже рации, по крайней мере здесь.

Флора поднялась. Приближающиеся люди явно замышляли недоброе.

Что делать, что делать?

Она выбежала со двора. Она знала, что среди мертвецов был, по крайней мере, один человек, который ее поймет. Флора бросилась на поиски дома 17 «В».

Пока она металась по улицам, мертвецы опять стали выходить из домов, собираясь во дворах. На этот раз они не танцевали. В окнах по-прежнему маячили лица, но их становилось меньше и меньше. Пронзительный вой, похожий на звук бормашины, постепенно нарастал.

Флора смутно ощущала, что живых становится все больше, — наверное, кто-то открыл ворота. Она бежала, а в груди поднималась паника, предчувствие катастрофы, страх, что она не сможет ее остановить, предотвратить. Она наконец нашла номер 17, вбежала в подъезд и остановилась.