Блаженны мертвые - Страница 74

Тогда зачем ограждение?

Она перекинула рюкзак через забор и порадовалась, что ее любимые кроссовки совсем развалились — ей пришлось надеть сапоги, а их острые носы как раз помещались между прутьями решетки, так что она одолела забор за каких-то десять секунд.

Оказавшись по ту сторону, Флора пригнулась, хотя это бы ее все равно не спасло — местность просматривалась как на ладони. Придя к выводу, что ее диверсия не возбудила интереса охраны, она перекинула рюкзак через плечо и направилась к корпусам...

ПОС. КОХОЛЬМА, 12.30

Малер все заранее предусмотрел, вычерпав воду из лодки и залив полный бак бензина. Осторожно опустив Элиаса на землю, он залез в лодку и принял из рук Анны вещи и термосумку.

— А как же спасательные жилеты? — вспомнила Анна.

— Некогда.

Малер представил себе спасательные жилеты, висящие на крюке в сарае.

Все равно старый жилет для Элиаса уже слишком мал...

— Да ладно, он ведь совсем ничего не весит, — кивнула на сына Анна.

Малер отрицательно покачал головой, укладывая сумку под скамью. Они завернули Элиаса в одеяло и уложили его на дно лодки. Анна принялась отвязывать веревку, а Малер попытался завести мотор. Это была старенькая «Пента» в двадцать лошадиных сил, и, безуспешно дергая шнур стартера, Малер невольно размышлял, причиной скольких сердечных приступов стал этот неподатливый механизм.

ы... непра... дерга.. дя... элке...

После восьми безуспешных попыток Малеру пришлось сделать паузу. Он уселся на корму, упершись руками в колени.

— Анна? Это ты сказала: «Неправильно ты дергаешь, дядя Мелькер?»

— Я не говорила, — ответила Анна, — я подумала.

— Понятно.

Малер посмотрел на Элиаса. Его сморщенное личико было неподвижным, черные полузакрытые глаза уставились в небо. По дороге к пристани Малер окончательно убедился в том, о чем раньше лишь догадывался, — за эти четыре дня Элиас действительно стал намного легче

Времени на размышления не было. Аронссон наверняка уже позвонил куда надо, и теперь за ними могли приехать в любую минуту. Малер потер глаза — в голове нарастала тупая боль.

— Да ладно тебе, — произнесла Анна, — полчаса-то у нас точно есть.

— Может, хватит?

— Что хватит?

— Подслушивать мои мысли. Я и с первого раза все понял. Не надо мне ничего демонстрировать.

Анна молча спрыгнула с носа на дно лодки и села рядом с Элиасом. Пот заливал Малеру глаза. Он повернулся к мотору и дернул с такой силой, что ему показалось, что шнур сейчас оборвется, но вместо этого двигатель вдруг заработал. Малер убавил газ, переключил передачу, и они отплыли от берега.

Анна сидела, прислонившись щекой к голове Элиаса. Губы ее что-то шептали. Малер вытер пот со лба, чувствуя, что чего-то не понимает. Он читал в газетах про то, что в присутствии оживших у людей проявляются телепатические способности, но почему же тогда он не может читать мысли Анны, в то время как сам он для нее — открытая книга?

Ветер был, как говорят в морских прогнозах, слабым с порывами до умеренного, и, когда они выплыли из залива, волны заплескались о борт лодки. Кое-где виднелись белые барашки.

— Куда мы едем? — прокричала Анна.

Малер ничего не ответил, только подумал: шхеры Лаббшерет.

Анна кивнула. Малер врубил полный ход.

Только добравшись до фарватера, по которому ходили суда в Финляндию, и убедившись, что вблизи нет паромов, Малер сообразил, что не взял с собой карту. Он зажмурился и попытался представить себе местность.

Феян... Сундшер... Реммаргрундет...

Пока они шли параллельно фарватеру, беспокоиться было не о чем; к тому же Малер припоминал, что радиомачта шхер Маншер лежала прямо по курсу, и там, где она уходила в сторону, нужно было брать южнее. А вот дальше — сложнее. Воды вокруг шхер Хамншер были коварны и изобиловали подводными камнями.

Взглянув на Анну, Малер наткнулся на ее невозмутимый взгляд. Она уже знала про карту и про то, что у них есть все шансы заблудиться. Возможно, она даже видела схему, которую он нарисовал в голове. Ощущение было крайне неприятным, как если бы тебя разглядывали сквозь зеркальное стекло — им тебя видно, а тебе их нет. Малеру совершенно не нравилось то, что Анна могла читать его мысли. Не нравилось и то, что она знает, что ему не нравится, что она может читать его мысли. И то, что она знает, что он знает...

Все, хватит!

Знает так знает. Но ведь тогда, возясь с мотором, он тоже ее услышал? Пусть на какое-то мгновение, но все же. Почему же сейчас не может? Надо бы вспомнить, что он тогда такого сделал...

Малер поднял голову и похолодел. Он больше не узнавал местность. Острова, проплывающие мимо, казались совершенно незнакомыми. Через пару секунд после того, как эта мысль промелькнула у него в голове, Анна выпрямилась и огляделась по сторонам. С растущим беспокойством Малер обвел глазами окружающие их массивы шхер. Никаких примет. Сплошные острова. Это было все равно что проснуться в чужой квартире после пьянки — ощущение полной дезориентации, как будто оказался на другой планете.

Анна указала рукой на один из островов по левую руку и прокричала:

— Это, случайно, не Бутвешер?

Малер прищурился, вглядываясь в освещенную солнцем даль, и увидел белую сигнальную мачту на оконечности, мыса. Бутвешер — значит, мачта обозначает береговую отмель Ранкарёгрюнд и... Точно. Все встало на свои места. Малер направил лодку на восток и уже через минуту снова отыскал фарватер. Он посмотрел на Анну и мысленно произнес: спасибо. Анна кивнула и снова заняла место возле Элиаса.