Блаженны мертвые - Страница 63

В первую очередь мы рассмотрели вариант рассредоточения оживших по больницам города, но пришли к выводу, что это повлечет за собой ухудшение медицинского обслуживания населения в целом, а также осложнит ситуацию с организационной точки зрения.

Таким образом, принятое нами решение является оптимальным в данных условиях. Ожившие переводятся в район Хеден на северо-западе Стокгольма. Необходимый персонал уже на месте, и в скором времени планируется приступить к реабилитации оживших.

[Пауза]

Пожалуйста, вопросы.

ЖУРНАЛИСТ: Как вы считаете, разве можно размещать людей в столь тяжелом состоянии в недостроенном районе?

ПРЕМЬЕР: В нашем распоряжении имеется медицинское заключение, из которого следует, что состояние оживших не настолько тяжелое, как предполагалось вначале. Значительная часть медицинской помощи, оказанной им в первое время, признана излишней.

ЖУРНАЛИСТ: Но как вы можете быть в этом уверены?

ПРЕМЬЕР: Этот вопрос следовало бы переадресовать Стену Бергвалю, ответственному за транспортировку оживших. Могу лишь заявить, что у нас есть необходимые гарантии.

ЖУРНАЛИСТ: Стоит ли расценивать гибель Стена Бергваля, как самоубийство?

ПРЕМЬЕР: Я считаю неэтичным строить предположения на эту тему. Без комментариев.

ЖУРНАЛИСТ: Не является ли вышеизложенная мера актом отчаяния?

ПРЕМЬЕР: Опять вы... И что же я, по-вашему, должен на это ответить?

ЖУРНАЛИСТ: Почему запрещено посещение оживших?

ПРЕМЬЕР: В ближайшее время родственникам будет предоставлена возможность навестить своих близких. Организационный процесс слишком затянулся, выражаю свои искренние сожаления по этому поводу.

ЖУРНАЛИСТ: Не связано ли решение разрешить посещения с вынесением вотума недоверия?

ПРЕМЬЕР [вздыхает]: Я и мое правительство в состоянии принимать решения без всякого давления извне. Раньше возможности для посещений не было. Теперь есть. Мы действуем соответственно.

[Предсмертная записка Стена Бергваля, обнаруженная в его кабинете]

С глубоким прискорбием вынужден констатировать, что ситуация вышла из-под контроля. Я не могу далее нести ответственность за решение, которое в глубине души считаю неверным. Решение, которое приведет к катастрофе.

Я смертельно устал. Ручка дрожит в моих пальцах, мысли путаются.

В чем ошибка?

Ожившие приравниваются к «овощам», существам без воли и проблеска сознания. Это не так. Они — магниты. Их поведение обусловлено мыслями окружающих. У них есть воля — воля тех, кто о них думает. Но никто не хочет этого признавать.

Их следует изолировать, уничтожить, сжечь. Вместо этого, их выпускают на волю, где они окажутся во власти неуправляемого сознания масс. Добром это не кончится, и я не хочу быть этому свидетелем.

Если донесут ноги, дойду до ближайшей станции метро...

[Дневной выпуск радионовостей, 12.30]

...Пресс-секретарь заявил, что ситуация в районе Хеден находится под контролем, родные и близкие будут допущены к ожившим завтра с двенадцати ноль ноль.

[Отрывок из книги «Бобренок Бруно ищет и находит» (в печати)]

...Бруно все строил и строил, но чем выше становилась башня, тем дальше оказывалась луна. Он поднял лапу. Лапа накрыла луну. Он попытался на ощупь определить, какая она — шероховатая или гладкая, но поймал только воздух. Луна была дальше, чем когда он начинал строить башню.

<—>

Бруно уже построил четырнадцать этажей, башня была выше самого высокого дерева в лесу. Сверху были видны горы вдали. В снегу под его ногами что-то зашевелилось. Далеко внизу Водяной кружил возле свай. Бруно поджал ноги и зажмурился.

<—>

Ночью Бруно увидел целых две луны — одну в небе, а другую в воде. Ту, что в небе, он достать не мог, а ту, что в воде, — не смел. Это была луна Водяного.

17 августа Где тело, там и стервятники

All that we hope is, when we go

Our skin and our blood and our bones

Don't get in your way, making you ill

The way they did when we lived.

Morrissey «There's a Place in Hell for Me and My Friends»

They'll never be good to you

Or bad to you

They'll never be anything

Anything at all.

Marilyn Manson «Mechanical animals»

УЛ. СВАРВАРГАТАН, 07.30

В семь двадцать восемь Давид вышел в коридор и замер в ожидании. Ровно в половину хлопнули двери лифта, и раздался тихий стук в дверь. По большому счету, все эти предосторожности были излишними — Магнус и так уже проснулся, — но когда тебе исполняется девять лет, немного таинственности не повредит.

На пороге возник Стуре, тесть Давида, с плетеной корзиной в руках. Давиду нечасто приходилось видеть тестя в чем-либо, кроме тренировочных штанов и заношенного свитера, но сегодня на нем была рубашка в оранжево-красную клетку и чуть тесноватые костюмные брюки — принарядился в честь торжественного случая.

— Стуре, сколько лет, сколько зим!..

— Да уж. Доброго утречка.

Стуре с многозначительным видом приподнял корзину.

— Ага, хорошо, — сказал Давид, — да вы проходите.

Стуре был под два метра ростом, и из-за его широченных плеч вместительная трешка показалась вдруг тесной конурой — тестю ощутимо не хватало простора. Едва войдя в прихожую, Стуре вдруг повернулся и обнял Давида. Просто привлек его к себе на несколько секунд. Не то чтобы утешить или утешиться — скорее, в знак общего горя. Давид даже не успел решить, стоит ли в ответ прижаться щекой к его груди, и только потом, когда уже было поздно, подумал, что стоило.