Блаженны мертвые - Страница 52

— Да.

Малер заметил бутылочку у подушки Элиаса. Немного жидкости пролилось на простыню. Он протянул руку и поставил бутылку на столик у кровати.

— Что с тобой?

Раздражение еще не прошло. Он весь взмок, пока тащился в Норртелье по адской жаре и тягал сумки с продуктами, и рассчитывал, что хоть дома сможет как следует отдохнуть. А тут — новая забота. Анна не отвечала. Ему захотелось пнуть ее ногой, но он снова взял себя в руки.

— Я спрашиваю, что с тобой?

Глаза Анны опухли от слез. Она еле слышно произнесла заплаканным голосом:

— Он жив...

— Да, я заметил. — Малер взял в руки бутылочку, взболтал. На дне еще оставался нерастворившийся сахар. — Что, пить ему давала?

Анна только кивнула:

— Да. Он выпил.

— Ну вот и хорошо.

— Сам.

— Ну-ну.

Малер понимал, что ему следовало бы проявить больше энтузиазма, но голова раскалывалась от недосыпа, усталости и жары.

— Поможешь сумки распаковать?

Анна подняла голову и посмотрела на него продолжительным взглядом, как на существо с другой планеты, недоступное ее пониманию. Он вытер взмокший лоб рукавом и раздраженно добавил:

— Там замороженных продуктов полно, сейчас все потечет.

— Я распакую, не беспокойся — ответила Анна и поднялась. — А то потечет.

Что тут можно было сказать? Он явно опять сморозил что-то не то, но у него сейчас не было сил об этом думать. Анна пошла выгружать сумки из машины, а он закрылся в своей комнате и лег на кровать, устало отметив, что Анна успела прибраться за время его отсутствия. Лишь паутина по углам напоминала о том, что в доме давно никто не жил. Уже в полудреме Малер различил звук ее шагов и шелест пакетов на кухне.

Малер не спал, скорее пребывал в состоянии легкого транса, но когда наконец разомкнул веки, он чувствовал себя почти совсем отдохнувшим. Глаза больше не болели. Он еще чуть-чуть полежал, затем встал и пошел на кухню.

Анна сидела за кухонным столом и читала одну из книг, что он принес из библиотеки.

— Привет, — поздоровался он. — Что читаешь?

Анна молча показала ему обложку — «Аутизм и игровая терапия» — и продолжила чтение.

Малер нерешительно потоптался на месте, развернулся и пошел к Элиасу, где его ожидало очередное потрясение. Элиас лежал в постели, посасывая воду из бутылочки. Малер заморгал, подошел ближе.

Возможно, он все еще пребывал под впечатлением от поступка, доступного любому нормальному ребенку, но ему показалось, что Элиас выглядит немного лучше, — по крайней мере, вид у него был не таким безжизненным, как раньше. Не таким... дряхлым. Его сморщенное личико как-то посветлело, словно на него снизошел покой.

Глаза были по-прежнему закрыты, он мирно пил воду из бутылочки, и с виду можно было подумать, что он просто отдыхает. Малер опустился на колени возле кровати:

— Элиас?

Тишина — ни звука, ни жеста, подтверждающего, что внук его слышит, и только горло тихонько подрагивает при каждом глотке. Малер протянул руку и осторожно дотронулся до кудрявых волос. Такие мягкие, как будто шелковые.

Анна отложила книгу и теперь смотрела в окно, на сосновый лес. Среди сосен возвышалась одинокая осина, в ветвях которой виднелся недостроенный шалаш — пара досок, покрытых фанерой. Шалаш был ее затеей, они с Элиасом начали его строить прошлым летом — Малер был не любитель лазить по деревьям.

Малер встал за ее спиной и произнес:

— Уму непостижимо.

— Ты про шалаш?

— Нет. Про то, что он сам пьет.

— Да.

Малер вдохнул, выдохнул и добавил:

— Прости меня.

— За что?

— Ну... не знаю. За все.

Анна покачала головой:

— Ничего не поделаешь.

— Да уж. Хочешь виски?

— Давай.

Малер наполнил два бокала виски и поставил на стол. Наклонившись к Анне, он спросил:

— Ну что, мир?

— Мир.

Они выпили, выдохнув как по команде, что вызвало у обоих невольную улыбку. Анна рассказала ему, как долго массировала руку Элиаса, пока та не стала чуть мягче, и как потом вложила в нее бутылочку с подслащенной водой.

Малер рассказал о своей встрече с Аронссоном и о том, что им теперь следует быть осторожней, и Анна скорчила рожу, передразнивая надоедливого соседа с повадками инквизитора.

Малер взял в руки книгу про игровую терапию, начатую Анной, и спросил:

— Ну как тебе?

— Ничего. Только, знаешь, все эти игры... — голос ее задрожал, — все-таки они для более здоровых детей, — она закрыла лицо руками. — Он же у нас совсем плох...

Она всхлипнула.

Малер встал, подошел к ней и привлек ее к себе. Анна не сопротивлялась. Он погладил ее по голове и прошептал:

— Все будет хорошо... Смотри, сколько всего мы сегодня успели.

Она уткнулась головой ему в живот, и он продолжил:

— Главное — верить. Не переставать надеяться.

Анна кивнула:

— Я и надеюсь. Только от этого еще больнее.

Она резко поднялась, вытерла ладонью глаза и сказала:

— Пошли, кое-что покажу.

Малер последовал за ней в детскую. Они присели рядом на кровать Элиаса. Анна произнесла:

— Ну вот, солнышко, видишь, мама с дедушкой пришли тебя навестить. — Она повернулась к Малеру: — Пап, посмотри на его лицо. Скажи, может, это я с ума сошла?

Малер взглянул на Элиаса. От былого умиротворения не осталось и следа. Лицо казалось мертвым, безжизненным. Малер поник. Анна откинула простыню, и он увидел, что она переодела сына в его старую дачную пижаму, доходившую ему до колен.

Анна приложила указательный и средний палец к его коленке, ведя их мелкими шажками вверх по ноге.